Итак, о стереотипах. Пеленание ребёнка. Зачем мы это делаем? Первый раз я задала себе этот вопрос, когда мой крошечный сын после такой процедуры корчась и кривляясь изо всех сил пытался высвободить ручки и подтянуть их к лицу. Не сразу, но пришла мысль о том, что запелёнутый ребёнок похож на связанного. Мы сильные и большие, ему, маленькому крохе, с первых дней его жизни в этом мире даём понять: "Всё, малыш, привет! Ты на Земле, где прав тот, кто физически сильнее. Смирись". Не все помнят себя с первых дней жизни. Память уходит и о тех временах, которые были ДО появления на этот свет с затягиваем родничка. Но не у всех она уходит. Есть люди, которые помнят свои первые дни и свои первые впечатления. Вот одно из них: "Вот первые мои воспоминания, такие, которые я не умею поставить по порядку, не зная, что было прежде, что после. О некоторых даже не знаю, было ли то во сне, или наяву. Вот они. Я связан мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться. Надо мной стоят, нагнувшись, кто-то, я не помню кто. И всё это в полутьме, но я помню, что двое; и крик мой действует на них: они тревожаться от моего крика, но не развязывают меня, чего я хочу, и я кричу ещё громче. Им кажется, что это нужно (то есть то, чтобы я был связан), тогда как я знаю, что это не нужно, и хочу доказать им это, и я заливаюсь криком противным для самого себя, но неудержимым. Я чувствую несправедливость и жестокость не людей, потому что они жалеют меня, но судьбы, и жалость над самим собой. Я не знаю и никогда не узнаю, что это такое было: пеленали ли меня, когда я был грудной, и я выдирал руки, или это пеленали меня, уже когда мне было больше года, чтобы я не расчёсывал лишаи; собрал ли я в одно это воспоминание, как то бывает во сне, много впечатлений, но верно то, что это было первое и самое сильное моё впечатление жизни. И памятно мне не крик мой, не страдания, но сложность, противуречивость впечатления. Мне хочется свободы; она никому не мешает, и меня мучают. Им меня жалко, и они завязывают меня, и я, кому всё нужно, я слаб, а они сильны".
Лев Толстой, "Первые воспоминания".